Моя блокадная история

Рассказывает Блинова Александра

    Когда я была совсем маленькой и приезжала к бабушке в гости, я всегда боялась одной вещи в бабушкиной квартире. Я боялась портрета, который висел над дверью гостиной. Из темноты на меня глядели его глаза, глаза совершенно незнакомого мне человека, какие-то страшные, но при этом печальные и грустные.

      Много времени прошло, прежде чем я узнала необыкновенную историю этого портрета. Позвольте теперь поведать её вам.

       Мой прадедушка, Игорь Дмитриевич Афанасьев, был учёным в области химии и при этом очень любил искусство, он был коллекционером. В его собрании до 1937 года находилось более 600 картин. Затем, как и многие учёные, он был репрессирован. Его картины большей частью были конфискованы. Множество попало в музеи, малая часть была продана на аукционах.

      Из ссылки прадедушка вернулся только в 1956 году.

Он начал снова работать в Ленинграде. Он шёл по Лесному проспекту, обогнал пожилую женщину и вдруг услышал:

—Игорь Дмитриевич, вы меня не узнаёте?

Голос женщины был ему хорошо знаком. Он действительно не узнал её. Жена прадедушкиного друга, профессора Бориса Николаевича Извекова, стояла перед ним. До войны она была красивой молодой женщиной, но блокадные годы изменили её, состарили.

—Что же вы за картиной своей не приходите?

—Погодите, за какой картиной?

—Ну как же, портрет Щукина работы Мартироса Сарьяна. Борис Николаевич купил несколько ваших вещей на аукционе ещё до войны. Перед смертью он завещал мне, если вы вернётесь, возвратить вам портрет.

     Оказалось, что, несмотря на голод и холод, профессор и его жена хранили картину, не продали, не обменяли на хлеб, хотя сами умирали от голода. Люди продолжали в блокаду беречь книги и произведения искусства.

    Борис Николаевич Извеков, профессор Ленинградского университета, умер от голода в осаждённом Ленинграде.

Прадедушка был поражён силой духа этих людей, был невероятно благодарен им. Именно благодаря таким людям часть коллекции возвратилась к нему.

Портрет С.И.Щукина, написанный Мартиросом Сарьяном в 1911 году, до сих пор висит над дверью в бабушкиной гостиной. Теперь, когда я смотрю на портрет, я вспоминаю эту удивительную историю, связанную с нашей семьёй.

      Я восхищаюсь людьми, которые пережили блокаду, которые совершили настоящий подвиг, не потеряли человеческих качеств, продемонстрировали пример высокой порядочности и силы духа.